Йозеф Геббельс был взволнован. Ранним утром 21 марта 1943 года министр пропаганды диктовал своему секретарю несколько фраз для своих так называемых «Дневников». «В Берлине я приказал принять тотальные меры противовоздушной обороны для проведения Дня памяти героев. Пожарные бригады из близлежащих населенных пунктов приведены в состояние боевой готовности. Если случится крупный воздушный налет на Берлин, то у нас будут в распоряжении такие по численности вспомогательные силы, которых раньше никогда не было».

фото: РИА Новости

Волнение самого влиятельного нациста в имперской столице было понятным – предстояло первое публичное выступление Адольфа Гитлера после катастрофы в Сталинграде. Но Геббельсу пришлось бы волноваться еще больше, если бы ему была известна хоть малая часть из того, что планировали сделать в этот день некоторые штабные офицеры.

Полковник Генерального штаба Хеннинг фон Тресков (Henning von Tresckow) уже несколько месяцев назад принял твердое решение убить «верховного главнокомандующего» вермахта. Этот образцовый прусский офицер, участвовавший в боях на Восточном фронте с 1941 года, стал свидетелем такого количества ужасов войны на уничтожение, что он уже не видел для себя другой возможности, кроме убийства тирана, для того, чтобы положить конец убийствам, совершаемым немецкими солдатами и во имя немцев.

Новая возможность для покушения

Всего за несколько дней до этого имевшая шансы на успех попытка покушения закончилась неудачей: пакет с взрывчаткой, пронесенный на борт самолета Гитлера, по каким-то непонятным причинам не взорвался. Тресков и другие заговорщики лихорадочно искали новую возможность. В какой-то момент они получили совершенно секретный план, в котором излагалась программа Гитлера на «День памяти героев». Именно в этот день диктатор в сопровождении нескольких офицеров группы армий «Центр» должен был посетить выставку захваченного на Восточном фронте трофейного оружия.

Обычно «фюрер» в «День памяти героев», что было нацистским вариантом «Национального дня траура», выступал с речью, в которой он чтил память солдат, погибших в прошлой, а также в нынешней войне. В качестве подходящего антураже на этот раз был выбран армейский музей, размещавшийся в построенном в стиле барокко здании Цейхгауза на улице Унтер-ден-Линден. Однако, в отличие от предыдущих лет, «День памяти героев» отмечался в том году не в пятое воскресенье перед Пасхой, а на неделю позже: Гитлер приказал перенести его, так как он надеялся получить сообщение об успехах на Восточном фронте. И на самом деле 15 марта 1943 года две дивизии СС вновь захватили украинской город Харьков. И тогда Гитлер подтвердил свое участие в праздничных мероприятиях в Берлине. Программа была утверждена 16 марта: где-то в конце первой половины дня и в начале второй половины дня в ближайшее воскресенье «фюрер» должен быть появиться в Цейгхаусе – точное время его приезда и публичных выступлений во время войны больше не сообщалось, и это делалось для того, чтобы не предлагать британским бомбардировщиками достойную мишень. После этого он должен был произнести свою речь во внутреннем дворе под стеклянной крышей, посетить выставку с трофейным советским оружием, а в конце всех праздничных мероприятий принять парад перед зданием Нойе-Вахе.

Исполнитель покушения намерен принести себя в жертву

Несмотря на наличие некоторых проблем, Тресков и остальные заговорщики добились возможности присутствия на этом мероприятии в качестве эксперта Рудольфа-Кристофа фон Герсдорфа (Rudolf-Christoph von Gersdorff), 38-летнего аристократа из Силезии, принадлежавшего к числу наиболее приближенных сотрудников Трескова, но не принимавшего до этого времени активного участия в сопротивлении. Теперь ему предоставлялась возможность близко подойти к «фюреру» и убить его.

Герсдорф был полностью готов к тому, чтобы пожертвовать своей жизнью во время покушения: в этом мире ему больше нечего было терять после того, как его жена в январе 1942 году покончила жизнь самоубийством. Однако он хотел быть уверенным в том, что его смерть будет иметь смысл. Покушение с использованием пистолета даже не обсуждалось – из-за действий сотрудников личной охраны Гитлера эта попытка закончилась бы неудачей, а исполнителю покушения она все равно стоила бы жизни.

Поэтому ему оставалось только подорвать себя, находясь рядом с «фюрером». Но только чем он мог себя подорвать? Даже высокопоставленному штабному офицеру было сложно получить в свое распоряжение взрывчатку. Находясь в непосредственной близости от Гитлера, он просто не мог использовать две ручные или винтовочные гранаты. Решение было найдено – две трофейные британские осколочные мины.

Но оставалась еще проблема: чем подорвать эти заряды? Оригинальные механические взрыватели тикали слишком громко, и телохранители Гитлера вполне могли обратить на это внимание. Однако беззвучные взрыватели немецкого производства не подходили к британским минам. Оставалась единственная возможность – использовать кислотные взрыватели, которые работали с замедлением порядка 10 -15 минут в зависимости от температуры воздуха.

21 марта наступила весна

Согласно секретному графику Гитлера, сразу после его выступления, которое, в зависимости от настроения диктатора, могло продолжиться в диапазоне от 15 минут до полутора часов, должно было состояться посещение выставки. На это было предусмотрено примерно 20 минут – то есть времени было бы достаточно Герсдорфу для того, чтобы взорвать себя в непосредственной близости от Гитлера. Заговорщики надеялись, что на этот раз им будет сопутствовать удача.

В Берлине в тот день, 21 марта 1943 года, неожиданно наступила весна. Берлинцы заговорили о «погоде фюрера», и десятки тысяч жителей города собрались вокруг блокированного здания Цейгхауса для того, чтобы увидеть Гитлера. К 11 часам во внутреннем дворе Цейхгауза под стеклянной крышей стали собираться приглашенные гости, однако им пришлось ждать больше двух часов.

Диктатор появился только в час дня. Оркестр торжественно исполнил первую часть 7-й симфонии Антона Брукнера, после чего «фюрер» подошел к трибуне, установленной между двумя маршами импозантной лестницы Цейгхауса. Выступление Гитлера было коротким: его риторические нападки по всем возможным направлениям продолжались всего около 12 минут. Сразу после аплодисментов Рудольф фон Герсдорф раздавил ампулу взрывателя с кислотой в одной из двух мин, находившихся в карманах его пальто. После этого всего 10 — 15 минут отделяли его от смерти.

Герсдорф завершил счеты со своей жизнью и устремился вслед за «верховным главнокомандующим». Однако тот не проявил интереса к выставленным образцам оружия и быстро прошел по выставке. Даже корреспондент имперского радио, который вел прямой репортаж о «Дне памяти героев», был удивлен тем, что Гитлер спустя всего две минуты вышел из Цейгхауса для того, чтобы принимать парад.

Герсдорф пережил войну

Теперь у Герсдорфа возникла проблема: у него были готовые к взрыву мины, а разрядить взрыватель на глазах приглашенных гостей этого праздничного мероприятия ему было сложно. Поэтому подполковник Герсдорф, обливаясь потом, помчался в туалет и там разрядил кислотный взрыватель. Ни гестапо, ни Геббельс так ничего и не узнали о том, насколько большой была вероятность успешного совершения этого, несомненно, смертельного покушения.

Не хватило совсем немного везения для того, чтобы убить массового убийцу. Герсдорф, пожелавший обменять свою жизнь на жизнь Гитлера, после этого уже не принимал активного участия в подготовке новых покушений. Однако он, к примеру, хранил у себя ту взрывчатку, которую 20 июля 1944 году использовал Клаус граф фон Штауффенберг. Рудольф-Кристоф фон Герсдорф пережил войну и умер в 1980 году в возрасте 75 лет.

Поэтому он после 1945 года, в отличие от большинства других заговорщиков, имел возможность подробно говорить о сопротивлении среди военных. Особенностям его «памяти  с кумулятивной структурой» посвящена достойная прочтения статья молодого боннского историка Рафаэлы Химан (Rafaela Hieman), которая была опубликована в сборнике «Жизненные свидетельства и политические мемуары» (Lebenszeugnisse und politische Memoiren).

Она подробно сравнивает вышедшие за три года до смерти Герсдорфа мемуары под названием «Гибель солдата» (Soldat im Untergang) с другими текстами, в том числе с частными письмами и донесениями. Она приходит к разочаровывающему, но обоснованному выводу. Его мемуары представляют собой «сведенную воедино обобщенную картину», в которую «интегрированы существенные впечатления периода после 1945 года». Тем самым Герсдорф продолжал «подправлять» вплоть до 1977 года «амбивалентность своих отчасти противоречивых ролей как офицера и участника сопротивления».