Эта  встреча произошла накануне нашего самого главного праздника – Дня Независимости. И оставила незабываемый след в моей душе, потому что на моем пути оказался необычный человек, судьба которого  особыми нитями связана с нашим небольшим полесским городком…

Необычный гость

Он – седовласый мужчина лет семидесяти пяти  с добрым  светлым лицом – вошел ко мне в кабинет и интеллигентно представился:

— Еленский, Владимир Григорьевич. Я только что из Москвы… А приехал сюда в первый и последний раз. Познакомиться и попрощаться со своей Родиной…

Откровенное признание пожилого человека в тот момент шокировало. И как-то сразу предрасположило к нему. Я отложил, как только что казалось, неотложные «горящие» дела, коих действительно было немало. Все при встрече с этим пожилым, но с очень молодыми, умными глазами, человеком почему-то стало второстепенным, способным подождать.

Гость – я это сразу почувствовал — ведь приехал издалека не случайно. Ему, вероятно, нужно выговориться. Для него это очень важно. И как отказать в такой малости?

Почти два часа я внимательно слушал историю жизни незнакомца, расспрашивал, уточнял факты и события.  И за это время общения у меня подсознательно появилась мысль, что за эти сто минут   незнакомый солидный человек стал для меня кем-то важным, близким. Более близким, нежели многие из тех, с кем встречаюсь по пути домой, с кем общаюсь случайно или не случайно в разных ситуациях. Что-то родственное между нами возникло. Потом я уже догадался – что! Он все годы заочно любил Житковщину, я ее любил всегда и старался возвращаться сюда. Вот и он, наконец, вернулся…

Впрочем, обо всем по порядку. И началось все в далёкие и нелегкие 20-е минувшего столетия.

 Словно было вчера…

Григорий Еленский родился в 1901 году в местечке Горваль Речицкого района Гомельской области. Вернее сказать, тогдашней царской губернии. С приходом советской власти принял ее всей душой. Молодой комсомолец-активист в 1921 году зачислен слушателем уездной совпартшколы в г. Гомеле. В лихие 20-е он служит сотрудником губернской Чрезвычайной комиссии, сотрудником особого отдела 3 кавалерийского корпуса. По заданию партии (в 1927 году Григория Еленского приняли в члены КПСС) направлен в пограничные органы. Два года курсант Еленский учится в Белорусской пограничной школе, а по окончании  учебы направляется на приграничную ст. Бигусово, где служит в 12 погранотряде помощником начальника заставы по политчасти, секретарем бюро ВЛКСМБ.

Затем была служба в местечке Заславль, сотрудником газеты “Красноармейская правда” Белорусского военного округа, служба политруком дивизиона Белорусского полка НКВД, помощиком уполномоченного Управления пограничных войск НКВД БССР. Как опытного специалиста, в связи с напряженной обстановкой на советско-польской границе в 1932 году Григория Еленского направляют на службу на один из самых сложных участков – в 18 погранотряд.  Штаб погранотряда размещался в местечке Житковичи Полесской области. Через год помощник начальника маневренной группы по политчасти Григорий Еленский был направлен в санаторий в Ливадию, где встретил и безумно влюбился в молодую очаровательную женщину с простым русским именем Екатерина. Из отпуска влюбленная пара возвратились в приграчничное полесское местечко, где 20 июня 1933 года “узялі шлюб”. Командир пограничного отряда В. Якушев  молодой семье помог с “кватэрай” –  молодоженам выделили комнатку в блочном помещении почти в центре местечка, где проживали и другие офицерские семьи. Комнатка небольшая, но разве это главное, когда Еленские так сильно любили друг друга…

Жизнь в приграничных Житковичах

Пока муж служит, а в поле его зрения попадали все заставы  на территории тогдашних Житковичского и Туровского районов,  и ему часто нужно было отлучаться по служебным делам в пограничные комендатуры в Турове и Юркевичах, молодая жена офицера не соглашается прозябать без дела.  Екатерина Ивановна трудоустраивается кассиром в местное отделение сбербанка. Коллектив банка ей пришелся по душе,  и она успешно там работает: словно в семью родную коренная россиянка попала.

В 1935 году в семье Еленских появился и  новорожденный – сынишку назвали в честь проводыря социалистической революции – Владимиром.  Чуть более чем через четыре года отец ушел на “финскую”, а в 1940-м был зачислен старшим инструктором по пропаганде  политотдела пограничных войск НКВД Мурманского округа и к нему переехала семья. Так Владимир Еленский уехал из местечка, ставшем волей судьбы ему малой Родиной. Уехал, как оказалось, навсегда. Однако вспышки детской памяти и зов родной земли возвращали во снах, в мыслях его сюда потом всю жизнь…

Что мог запомнить четырехлетний ребенок? Пожалуй, мало чего. Обрывки памяти, которые сложно “сложить” в одну общую картинку. Однако он их “собирает” по частям, соединяет часто.

— Отчетливо помню, — говорит Владимир Георгиевич, — что жили мы в барачном помещении, и у нас было немало соседей. Помню, когда  польские самолеты-разведчики кружили над местечком. Как диверсанты ночью сожгли конюшню пограничного штаба.  Папа очень был расстроен, потому что в огне погибла его любимая лошадь Кайма. Он иногда и меня катал на ней… Мало что осталось тогда от конюшни.

Хорошо помню и беззаботные детские забавы – с крыши сарая какого-то помещения, вроде бы это было приспособленное овощехранилище, мы скатывались в сугробы и этому счастью, детской радости не было конца. И слезы, когда приобрел первый жизненный опыт, к дверной ручке приморозил свой язык.

Тогдашние Житковичи ему помнятся как  в тумане: деревянные постройки, с просторными улицами. Возможно, отец-офицер брал сына с собой в штаб пограничного отряда, где у могилы погибшего в июле 1931 года старшего лейтенанта, начальника контр-разведки 18 погранотряда М.С. Дворкина пограничники клялись защищать с оружием в руках социалистическое Отечество.

Помнит он и маму в тот период – очень отчетливо. В 1936-ом жены офицеров-пограничников были самыми настоящими пропагандистами советской власти в Житковичах. Они организовывали различные мероприятия, прививали интерес к чтению, спорту и культуре. Неоднократно проводились спортивные соревнования между женами офицеров житковичского погранотряда и приезжавшими женами офицеров из областного центра Полесской области – Мозыря. И мама, Екатерина Ивановна Еленская, всегда была активисткой и участницей этих спортивных событий…

Возможно, были и другие воспоминания, но время стерло их из детской памяти. Однако, он помнит и заставу Куолаярви, в приграничье северной Мурманской области,  где после финской войны всей семьей жили в землянке…

— Отец был боевым офицером, — рассказывает Владимир Еленский. — Он не выбирал себе судьбу, она выбирала его. Служил Родине честно, преданно, за что отмечен часами, именным оружием. Последняя его награда – Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1940 года  за успешное выполнение боевых заданий во время войны с белофинами награжден медалью “За боевые заслуги”.  В Мурманском округе нас и застала Великая Отечественная …

Эвакуация

В войну шестилетнего Володю и его маму эвакуировали. Мама устроилась на швейную фабрику, которая выпускала продукцию, ориентированную для военных нужд. Впрочем, все фабрики и заводы тогда работали для фронта, во имя Победы. А Володя пошел в школу, затем было Курское суворовское училище…

Цепкое детское сознание сохранило в голове  события тех тяжелых военных лет.

— 19 марта 1942 года к нам в село Княгинино Большемурашкинского района Горьковской области, а именно сюда, вглубь России, нас с мамой загнала война, и где мы были в эвакуации (жили  мы в доме раскулаченных Полянских, Анны Марковны и Александра Ивановича. Те были бездетными и ко мне относились как к своему родному. Я всегда жил благодарностью к этим людям…), пришла открытка от папы-пограничника, батальонного комиссара Григория Еленского: «Дорогие Катя и Вовочка! Пишу на станции, нахожусь в командировке. Здоров. Пишите, что у вас нового, как живете. Пишу мало, скоро поезд уходит. Будьте здоровы. Целую. Ваш…» Спешный росчерк с двумя первыми буквами имени «Гр…» и дата: 23 февраля 1942 года.

Следом  за открыткой мы получили письмо от папиных сослуживцев: «Дорогая Екатерина Ивановна! Ваш муж ни на одну минуту не покидал  своего боевого поста, все силы отдавал общему делу борьбы с немецкими захватчиками. Как пламенный патриот, он поднимал дух бойцов и командиров, бесстрашно выполнял задания командования. Будучи в командировке, 23 февраля 1942 года, в 24-ю годовщину Красной Армии, он погиб при исполнении служебных обязанностей».

Беда пришла, как всегда бывает, неожиданно… И потом десятилетия сын будет искать могилу отца.

Как закалялась сталь характера

Осенью 1945 года мать с сыном-сиротой возвратилась в Курск. Многих  десяти-, девятилетних мальчиков, потерявших отцов, приняли в старший приготовительный класс Курского суворовского военного училища — КСВУ’. Быт суворовцев был максимально приближен к армейскому: жизнь вказарме, выход за пределы училищного плаца считается самовольной отлучкой и подлежит наказанию, строгий режим дня.

В свободное от уроков время за ними наблюдал офицер-воспитатель, он же следил за выполнением домашних заданий. В выходные дни, при условии хорошего поведения, можно было получить увольнительную в город до 22.00. И так все восемь лет. Воспитатели переносили на своих воспитанников армейские навыки обращения с солдатами. Такое было время. Все преподаватели и воспитатели имели офицерские звания. Обращались к ним даже во внеурочное время только по званию. Первый месяц летних каникул проводили в военном лагере, а на другой суворовцев распускали по домам. В первый год многие маленькие мальчишки скучали по матерям. Трудно было вставать в 6.30 по крику старшины и выскакивать в любую погоду на улицу: «На зарядку становись! Р-р-раз, два…». Там формировались характеры, иногда на всю жизнь. Одни приобретали закалку, другие ломались.

Вместе с тем, суворовское военное училище давало неплохую и общеобразовательную подготовку, что потом Владимиру пригодилось в жизни.

— Училище мы закончили в рубежном для страны 1953-м. Запомнился день 6 марта, когда рано утром роту построили и командир, фронтовик, со слезами на глазах сообщил о смерти И.В.Сталина.

С золотой медалью закончив училище, Владимира почти автоматически ждало Горьковское военное училище радиосвязи, затем — служба в армии. С 1956 года лейтенант Еленский проходил службу в немецком Магдебурге.

— В тот период я понял, что быть военным всё-таки не моя судьба. К сожалению, много бестолковщины было в то время в войсках, и я не мог принять этого. Как раз подоспело сокращение войск и я подал рапорт об увольнении. Это было сложно, однако, пройдя через различные перипетии, я оказался  в здании на Ленинских горах студентом физического факультета. Это случилось в том самом 1958 году.  Там и «прописался» на всю жизнь…

Физика стала судьбой

… Ну вот а теперь стоит и более близко познакомиться. Мой московский гость и земляк — ЕЛЕНСКИЙ Владимир Григорьевич оказался не простым человеком. Он — старший научный сотрудник физического факультета Московского государственного университета, кандидат физико-математических наук.  Имеет 70 научных работ, автор и соавтор многих научных книг, посвященных его любимой физике. Как оказалось, и сегодня Владимир Григорьевич еще работает в вузе. Правда, уже не преподает, а больше занимается рецензированием и консультированием молодых ученых.  В общем, всю свою жизнь Еленский отдал физике.  К слову, основы этой науки пару лет преподавал и в африканской Гане, пока там не произошел государственный переворот…

У него прекрасная семья, чудесная супруга Вера Николаевна, сын преподает в МГИМО, растет внучка. Летом глава семьи живет, как правило на даче, а зимой в Москве. В общем, все у нашего земляка, как говорится,  сложилось хорошо. Однако чего-то все-таки недоставало, что-то его беспокоило.

Три мечты, которые сбылись

Это что-то – человеческая память. Он всегда мечтал найти могилу отца, которым гордился всю жизнь.  Но тщетно – архивы молчали.  Писал в разные инстанции, обратился к Дмитрию Медведеву. Все оказалось безрезультатно.  И лишь недавно выручил Интернет. Выйдя на главного поисковика Севера Михаила Григорьевича Орешету, сын Еленского Александр поинтересовался: не располагает ли тот сведениями о месте захоронения жертв железнодорожной катастрофы 23 февраля 1942 года на станции Тайбола. И в ответ сразу же: «Приезжайте».

Они выехали на машине: сын, невестка Катя и Владимир Григорьевич. Первым делом побывали на месте гибели отца. Установили памятную плиту, которую им изготовили за один день. Так был сделан первый шаг, после которого могила, пусть и частично, перестала быть безымянной.  Еленские понимали: в тот день Красной Армии их отец и дедушка погиб не один. А Владимир Григорьевич уверен: родственники, подобно ему, до сих пор бьются, чтобы отыскать последний приют своих предков. И он написал письмо в «Красную звезду», в котором есть такие слова: «Напомню: Президент России Дмитрий Медведев не единожды говорил о необходимости упростить доступ к архивным документам тех, кто ведет поиск погибших и без вести пропавших. Думается, архивистам стоит прислушаться к пожеланиям главы государства и Верховного Главнокомандующего…» Прошел год –  не прислушались…

Давно ушла в мир иной мать. Когда-то, стоя на краю ее могилы, он пообещал, что обязательно посетит те места, которые приютили их в тяжелые  годы войны. И всегда хотелось  увидеть тот уголок земли, где появился на свет.   Сначала осуществил вторую свою мечту.

Он недавно выбрался в Княгинино. Теперь это никакое не село, а небольшой городишко, там даже свой институт есть. Но самое главное, Еленский нашел дом, в котором они жили с мамой — целехонек, и он его весь общупал, как некогда детскими ладошками. Нашел могилу Анны Марковны Полянской, у которой они жили с мамой в эвакуации, прибрал как мог. Посетил швейную фабрику, на которой в годы войны моя мама работала. Теперь-то она, понятно, приватизирована, у нее есть владелец. Мало сохранилось из того, что сохранилось в его памяти. Поделился своими воспоминаниями с краеведами-сторожилами.

Случилось Владимиру Еленскому вместе с сыном на своем автомобиле побывать в местах заграничных – вернулся через десятилетия в Магдебург. Удивлен до сих пор, как немцы бережно относятся к зданиями, сооружениям, возведенных в том числе и советскими солдатами…

И вот он на той земле, которая подарила ему жизнь.

—  Я совсем другим представлял себе этот городок, а он оказался шире, больше, просторнее. Он чист и опрятен. Нашим российским городам такого уровня далеко до белорусских Житковичей, поверьте мне… — уверенно утверждает Владимир Григорьевич. —  И люди светлые, улыбчивые, а в глазах  —  доброта…

Я показал ему свой город, который люблю, а он пытался вспомнить свой из детства. У каждого из нас он действительно разный. Молчалив и задумчив Владимир Григорьевич был у могилы пограничника Дворкина, расположенной теперь около РОВД. Когда-то здесь был штаб пограничного отряда, где служил Родине его отец, старший лейтенант, а затем капитан Григорий Еленский. Где-то рядом был барак, где он рос до четырех лет. Время все изменило. Осталась – земля. И сын пограничника взял несколько горстей – смешает с землей на могиле матери и отвезет на могилу отца. Ему это очень нужно…

Познакомив с райцентром, на следующий день я предложил гостю поездку в Туров. В краеведческом музее, где есть экспозиция о 18 погранотряде, Владимир Григорьевич очень пристально изучал каждый снимок, каждую подпись. Родителя среди них он, к сожалению, так и не нашел, хотя на одном все-таки можно предположить силуэт отца…

На прощанье

…Не два часа, а целых два дня прекрасного общения с этим пожилым  мудрым человеком обогатили не только меня, но и директора филиала Беларусбанка Тамару Николаевну Котович (этому заведению В.Г. Еленский как бы передал привет издалека от своей матери!), и председателя ветеранской организации Адама Прохоровича Купрацевича и секретаря ветеранской организации Галину Григорьевну Прокопович, с которыми Еленский встречался.

Прощаясь на перроне, он сказал нам всем, провожающим его домой, в Москву:

— Я ехал совершенно не зная куда, а встретил таких симпатичных  отзывчивых людей. Я почувствовал Родину всем сердцем, всей своей сущностью. В Москве я едва хожу, а здесь летать хочется, словно лет двадцать упало с плеч. Спасибо вам, дорогие мои земляки! Добрые вы мои полешуки!

— Возвращайтесь снова и снова, теперь вы знаете, что в Житковичах у вас есть друзья! – пожимая руку, ответили мы. – Дай Вам Бог здоровья!

Поезд тронулся, а в глазах Владимира Григорьевича мелькнула слеза. И у меня щемило сердце – родной ведь человек уезжает.

Но он еще вернется. Обязательно, вернется — подумал я с уверенностью вслед уезжающему хорошему человеку. Земляку. Сыну пограничника и фронтовика. Достойному человеку. Я рад был с ним встретиться…

В. Гаврилович.